Обозреватель «НГ» (И. Заславский)встретился с директором библиотеки Вячеславом Петровичем Нечаевым.

– Вячеслав Петрович, у библиотечных собраний – две функции. Первая – охранительная, просветительская, другая – необходимость пополняться вновь выходящими новыми изданиями. У вас как-то разделены эти две работы?
– Разделить их очень трудно. Мы ведь возникли в 1896 году как собрание общественное, на пожертвования. Первыми дарителями были Потехин, Лейкин, сам Бахрушин, и мы эту линию – собирание личных библиотек – продолжили. Вот наши наиболее значительные вливания – собрание драматурга Ермолинского, библиотеки Штрауха, Раневской, Николая Петрова, Завадского... В фонд библиотеки вошло еще много замечательных книжных собраний. Если же говорить о настоящей музейной работе, то это, в частности, сохранение нашего филиала – квартиры народных артистов СССР Бориса Тенина и Лидии Сухаревской. Мы старались сохранить не только интерьер, но и творческую атмосферу, мир книжный и театральный, в котором они жили. Это удивительная квартира, все, что там есть, включая мебель, книжные полки и даже люстры, – сделано руками Тенина. Вторая область нашей музейной работы – архивная. Когда-то мы старались, чтобы архивы попадали в РГАЛИ. Например, брали на хранение библиотеку Штрауха, а архив отправляли в РГАЛИ. Потом случилось что-то для нас неожиданное: мы случайно узнали, что часть архивных материалов, предложенных владельцами другим хранениям, пошли на выброс, в помойку, а что-то оказалось за рубежом. Вот тогда-то мы и стали брать на сохранение и такие «отказные» документы. Так, у нас хранятся детские сочинения Станиславского, записи из дневника Немировича-Данченко, режиссерские экземпляры Мейерхольда, Таирова, пьеса Леонида Андреева «Анатэма» с пометами Таирова, «Ревизор» с пометами Михаила Чехова (он играл Хлестакова) и т.д. и т.п.
– А ваши архивные материалы можно взять простому читателю?
– Конечно же, можно. Это же не спецхран, и никогда у нас спецхрана не было. У нас и студенты пишут серьезные дипломные работы, а научные сотрудники тем более, постоянно рукописным отделом пользуются. Но у нас был когда-то «служебный фонд» – шкаф, который стоял за спиной директора, но многие исследователи, зная про его «служебность», все равно им пользовались. Там, кстати, стоял однотомник из библиотеки Дмитрия Николаевича Орлова «Беломоро-Балтийский канал», это из него Александр Исаевич Солженицын переснял портрет Ягоды (мы принимали у себя Солженицына и без читательского билета). «Вехи» тоже в том шкафу стояли, плюс книги Русского зарубежья. Конечно, это грозило тем, что Главлит мог прийти с проверкой, и каждый из сотрудников мог пострадать. Но вопрос стоял так: или ты хранишь, или – выбрасываешь. А в традиции библиотеки ВТО все же принцип сохранения. У нас работали когда-то две Ирины – Ирина Васильевна Митрофанова и Ирина Вячеславовна Панова. Так вот после ареста Мейерхольда они все газетные вырезки по Мейерхольду и его картотеку просто засунули за каталожный шкаф, а потом, когда началась реабилитация, все это оказалось бесценным материалом.
– Недавно Сергей Миронов призвал все партии взять шефство над культурными учреждениями. Как бы вам не оказаться в конце этой очереди...
– Знаете ли, мы, кажется, одни из первых обратились за помощью к одному крупному банкиру – он пришел, посмотрел и первый вопрос, который задал, был таков: а чем вы мне можете помочь? Сдать помещение, например, или организовать рекламу? Рекламу мы ему сделать не можем, сдать помещение – тоже. Но он в тот трудный момент выплатил сотрудникам премию, но на этом мы и расстались.
– Вообще актеры читают или нет?
– Если говорить о старых актерах, то Штраух, Плятт, Тенин, Раневская, здесь я еще многих могу назвать – все они очень много читали и следили за новинками. Можно даже проследить «цеховые» особенности – одна подборка книг у актеров МХАТ, иная – у актеров театра Мейерхольда. Когда мы взяли к себе остатки библиотеки Раневской, меня попросили написать воспоминания о ней. Я стал писать, а потом, когда я заглянул в ее книги, то все наши с ней «книжные разговоры» оказались на их полях. Все, что она говорила, было, оказывается, давно ею передумано, пережито, зафиксировано в ее маргиналиях.
Опубликовано в Независимой Газете от 09.02.2007