"Борьба с терроризмом невозможна без ученых"

После 11 сентября 2001 года XXI век называют веком глобального терроризма, эрой войны или борьбы с ним и т.п. Появляются новые технологии противодействия терроризму. Среди политиков продолжаются споры о пользе “жесткого” и “мягкого” контртерроризма - чей КПД выше? Речь идет об узаконенном применении сил и средств силового сектора или, наоборот, о невоенных средствах “тонкой настройки” общественного противодействия террористам и их сторонникам.
“Серая зона” давит
Российские ученые выделяют сферы воздействия террористов на социум как некие “серые зоны”. Чаще всего указывают на Чечню. Мол, там влияние властей формальное или минимальное, а следовательно, оттуда и идет “подпитка” терактов во многих регионах России и даже за рубежом. Аналитики корпорации РЭНД такие зоны определяют как “неуправляемые территории” (ungoverned territories). В принципе, у нас с американцами здесь нет особых расхождений. Правда, для них “серыми зонами” являются целые страны, их половинки, четвертинки или осьмушки. Наши “серые зоны” могут быть внутри городов и даже отдельных ведомств, где идет “серый бартер” - ты мне, я тебе, а то и целые “дыры-выходы” на “черные рынки” без таможенного и иного контроля.
Принципиальная разница в том, что пока Россия не взяла ясный и всем понятный курс на внедрение в стратегию контртерроризма научно обоснованных рекомендаций и технологических инноваций. Тогда как в США и других странах НАТО есть осмысленная и последовательная линия на привлечение ученых, бизнеса и населения в целом к контртерроризму. Тому немало примеров.
Неудивительно, что в России до сих пор не созданы льготные налоговые условия и общественные фонды для поощрения “третьего” и частного сектора в борьбе с терроризмом. А ведь во многих странах мира произошел поворот силового сектора к бизнесу и общественности в борьбе с терроризмом. В этом причина успехов Великобритании, США, Канады и Испании в практическом оснащении широких масс современными средствами превентивной борьбы с терроризмом.
В России внедрение подобных научных новшеств касается исключительно силового сектора. А что же останется ослабленному в инновационном отношении частному сектору? У нефтяных и тому подобных корпораций есть возможности для оснащения собственных “корпоративных армий”. А вот в среде малого и среднего бизнеса зародилось и, увы, усиливается чувство бессилия перед реальными и потенциальными угрозами террористов. Отсюда недалеко и до массового “Стокгольмского синдрома” или латентного сочувствия террористам со стороны гражданского населения в “серых зонах”. Как научить людей не бояться террористов, не помогать им и не становиться на путь насилия? На этот вопрос и отвечают ученые России.
“Эшелон” не пропускает
Природа и структура насилия в каждой стране имеет свои национальные особенности. Но есть и общая как аксиома формула отношений социума, власти и ее противников. Если вывести математическими методами потенциал террористической активности населения в той или иной зоне проживания, сфере занятости и т.п., то можно определить и степень их давления на власть. В частности, духовенство Ирана возглавило свержение режима шаха Реза Пехлеви. Шахтеры Польши свергли коммунистический режим, нередко применяя средства “бытового” уличного насилия. В России забастовки шахтеров подтолкнули население Москвы и других крупных городов во избежание насилия к ликвидации монополии КПСС и установлению многопартийности в начале 1990-х годов. В этом и состоял “мягкий контр­терроризм”, он спас Россию от кровопролития. Уровень “мягкого контртерроризма” можно и нужно математически моделировать.
Структурированное насилие зависит от взаимоотношений как террористов, так и контртеррористов с населением. Власти традиционно связывают системный терроризм с деятельностью малой группы людей якобы против населения “в целом”. На самом же деле у террористов имеются конкретные узконаправленные политические и социальные задачи. Как правило, террористическая активность “профессионалов-террористов”, их спонсоров и добровольных помощников осуществляется против давно укрепившихся политических, религиозных и т.п. структур. С этими целями связаны “базовые убеждения террористов” (о них ниже).
В новом столетии интернет-технологии используются для отправки сообщений тайным образом. Террористы придумали коммуникационную сеть, которая дает им возможность обмениваться информацией через Всемирную сеть без всякого опасения быть пойманными путем отправления сообщений по электронной почте и на электронные доски объявлений. Между тем они и не подозревают, что существуют методики фильтрации таких сообщений через поисковые системы типа “Эшелон”, например.
Между тем ежеквартально объем передаваемых через Интернет данных удваивается. Все это давно требует в России внесения существенных корректировок в законодательство для усиления общественного противодействия и кибернетическому терроризму. Речь идет об интернет-мониторинге и математическом измерении замыслов террористов до свершения ими террористических актов.
Имеется в виду, в частности, изучение степени воздействия испанского, исламского и ближневосточного секторов “Черного Интернета” на социум США. Для этого используются “замеры” групп слов и понятий, призывающих к радикализму, связанному с насилием и терроризмом. Такую работу проводят математики Университета Аризоны. Есть примеры успешного применения языков компьютерной имитации агентской взаимосвязи для подготовки населения противодействию терроризму совместно с силовыми структурами, например, Колумбии и Мексики.
Нужны новые формы сотрудничества населения с властью. А их “в упор не видят” силовые структуры не только России, но и многих других стран. Хотя и здесь есть сдвиги. Теоретические возможности агентской интернет-взаимосвязи граждан в противодействии терроризму рассматривались нами еще в 2004-2005 годах. А сегодня уже имеются апробированные в различных пилотных проектах способы выявления и ликвидации отдельных частей террористических организаций.
Свой - не свой
Раньше измерения терроризма были сугубо двухмерными - по формуле “казаки-разбойники”. Надо было найти террористов по политическому, религиозному или географическому признаку (не свой - значит, диверсант!) и уничтожить без переговоров. Под такие задачи еще во времена арабо-израильского конфликта 1970-х годов американцами были созданы многие программные продукты на языке компьютерного программирования Дельфи Паскаль (the Delphi Pascal). И российские антитеррористы до последнего времени прилежно использовали этот якобы “израильский”, а на самом деле американский опыт. Кстати, у израильтян уже изменилась стратегия контртерроризма. Она стала более наукоемкой.
Вопрос о повышении ответственности бизнеса, ученых и студентов за защиту страны от терроризма пытаются решать силовые ведомства принятием соответствующих законов или с помощью добровольно-принудительных мер. Пока мало места в таком законотворческом процессе для гражданских инициатив. И, тем не менее, есть сдвиги и на этом фронте борьбы с терроризмом.
Приведем весьма наглядный пример из работ канадского исследователя Д.Б.Скилликорна (D.B.Skillicorn). В странах Северной Америки, Скандинавии и ряде других давно следуют разъяснениям ученых о том, что предвестниками терроризма становятся внешне невинные денежные операции, “случайный” интерес к критически важным объектам или проектам и т.п. В этих странах создают механизм распознавания (определения) нацеленности атак террористов для их предотвращения спецслужбами. Население обнаруживает, а спецслужбы пресекают активность террористов. Как это получается без синдрома “1937 года”? Просто власти у населения перед этим заблаговременно формируют культуру контртерроризма. Это отдельная тема. Но о ней важно сказать следующее. Речь идет о социальных программах по нейтрализации действий террористов усилиями самих граждан. Такие программы составляются по шаблонам Совета Безопасности ООН и созданного при нем в 2002 году Комитета по контртерроризму. Странам - членам ООН предложено создавать системы раннего оповещения властей населением о террористической активности “на местах”. В России об этом ни слова.
Между тем уже в 2004-2005 годах российскими учеными разработана и апробирована матрица общественного противодействия терроризму. По ней отделяются намерения террористов от планов “приличных” людей, ранжируются риски терроризма для отдельных людей и объектов в регионе. С 2007-2008 годов наш Центр контртерроризма предлагает шире и полнее использовать неструктурированную информацию от граждан для такой сугубо анонимной матрицы. Информация от граждан в виде безадресной электронной почты, SMS, интернет-мониторинга и т.п. укладывается в анонимной матрице. Множество данных за минуты обрабатывается и визуализируется.
От слов к делу
Мировая наука убедительно доказывает необходимость законодательного стимулирования представителей частного сектора, молодежи, интеллигенции и, естественно, коллективов ученых к творческим инициативам в борьбе с терроризмом. Наукоемкому терроризму нужно противопоставить наукоемкий контртерроризм.
Мы предлагаем создание интерактивной сети неправительственных центров мониторинга и анализа. От добровольцев будет зависеть эффективность этих центров по предотвращению терроризма. Но становление и развитие такого добровольческого движения во многом зависит теперь от новой Государственной Думы. Пусть она разрешит призывникам участвовать в работе такой системы общественной безопасности в качестве альтернативной воинской службы. Почему бы не предоставить бизнесу налоговые и таможенные льготы за производство и продажу инноваций для контр­терроризма?
Смена методов борьбы с терроризмом с “жестких” на “мягкие” позволит новой власти эффективнее выполнить поручение президента Владимира Путина о формировании стабильной материальной инфраструктуры и создании людских ресурсов для безопасного и устойчивого развития России.
Начать апробировать некоторые методики “мягкого” математического контртерроризма можно было бы совместно с властями КНР при организации безопасности Пекинских Олимпийских игр. Такой российско-китайский эксперимент послужит возведению виртуальной “Великой стены” против происков международного терроризма. Проверить же эффективность “мягкого” контр­терроризма можно будет при подготовке и проведении Зимних Олимпийских игр в Сочи.